Архиепископ Филипп — 1928- 1929 гг.

Филипп — архиепископ Астраханский и Саратовский, в миру Виталий Степанович Ставицкий. Родился 14 апреля 1874 года в местечке Народичи Новоград-Волынского уезда, Волынской губернии, в семье священника. Свое духовное образование он получил в Волынской духовной семинарии, а затем в Московской духовной академии, которую окончил в 1910 году. Во время своего обучения в академии принял монашество, а затем был рукоположен в сан иеромонаха. В 1910 году назначается противо-сектантским миссионером в Черниговскую, а затем и в Киевскую епархии. В числе братии Киево-Печерской лавры он занимался изучением церковной истории и историческими исследованиями. В 1915 году возведен в сан архимандрита и назначен ректором Нью-Йорской Богословской русской школы (семинарии) в Америке. 6 июля 1916 года состоялась его хиротония во епископа Аляскинского, викария Северо-Американской епархии. Чин хиротонии был совершен архиепископом Евдокимом (Мещерским) вместе с собором других епископов в Свято-Николаевском кафедральном соборе города Нью-Йорка. В декабре 1917 года вернулся в Россию, был членом Всероссийского Поместного Собора. До апреля 1919 года проживал в Москве, продолжая числиться в должности епископа Аляскинского, а в апреле 1919 года назначен временно исполняющим должность епископа Смоленского. Эти обязанности он исполнял до октября 1919года, когда был уволен на покой. 6 октября 1920 года вновь был назначен на Смоленскую кафедру, но уже не временно исполняющим обязанности, а правящим архиереем. В 1921 году был судим за хранение контрреволюционной литературы, присужден к двум годам условного заключения и к выезду из Западной области, по постановлению ВЦИКа. 9 мая 1922 года вновь был арестован за хранение контрреволюционной литературы и посажен в тюрьму. Обвинение оказалось ложным. В июне 1922 года по этому делу владыка был оправдан, но из тюрьмы не был выпущен, так как против него было составлено новое дело в связи с сопротивлением изъятию церковных ценностей. Это дело разбиралось Реввоентрибуналом Западного фронта и владыка был перемещен в Москву, в Бутырскую тюрьму. Но и по этому делу в августе 1922 года, епископ Филипп был оправдан. Указом от 18 декабря 1922 года епископ Филипп переведен со Смоленской на Крымскую кафедру. Владыка этому указу не подчинился, отошел от дел, удалившись на жительство в Ордынскую пустынь Демидовского уезда Смоленской губернии. Здесь он находился с января по апрель 1923 года, а 23 апреля был вновь арестован по обвинению в рукоположении во священники бывших офицеров Колчаковской армии. Заключен под стражу в Смоленскую тюрьму, а позже выслан в Москву в Бутырки. 1 июня 1923 года обвинение с него было снято, и владыка был выслан на 3 года в Самарскую губернию. Здесь он пробыл до 1925 года, когда ему по болезни разрешили выехать на Кавказ, где он и жил с перерывами до 1928 года. 31 мая 1928 года последовал указ о назначении его на Астраханскую кафедру. В это время владыка Филипп возводится в сан архиепископа.
Владыка прибыл в Астрахань 1 марта 1928 года. С первых же дней своего пребывания на Астраханской кафедре владыка Филипп начал свою деятельность, казалось бы, не с главного: обучения молящихся общенародному пению. Кончалось богослужение, владыка выходил на солею, и пение под его руководством начиналось. Он делил поющих на голоса и партии, объяснял значение и роль в пении каждого голоса и таким образом происходило разучивание исполняемых песнопений. Такого рода «спевки» происходили не только после богослужений, но и в специально назначенные вечера. Верующие с желанием и любовью посещали их. В то же время владыка усиленно боролся с укоренившимся в астраханских храмах «безобразным театральным пением». В своих посланиях приходским советам он требовал, вплоть до наложения прещений, прекратить эту ненормальную практику и давал обстоятельные указания, как правильно, с духовной и уставной точки зрения, проводить чтение и пение во время богослужений.
Сразу же по приезде в Астрахань архиепископа Филиппа, собравшийся 27—28 июня 1928 года Пленум Астраханского обновленческого Епархиального управления направил к нему 4 делегатов с приглашением прибыть на съезд, «с целью достижения объединения». Владыка Филипп ответил отказом на все предложения «обновленцев», отказавшись посетить как «их сборище, так и обсуждать поставленные там вопросы». В ответ «обновленческое» Епархиальное управление в своих посланиях к пастве нарекло его «старорежимным» архиерем. Владыка повел борьбу с «обновленцами»: «Православные, я признаю только староправославную церковь, которая осуществляет до настоящего времени все заветы Патриарха Тихона и поэтому, православные, у кого есть подозрение считать меня живоцерковником, то прошу прийти ко мне на квартиру и убедиться, что я не живоцерковник, а староцерковник». Вслед за этим из села Ватажное к владыке прибыл представитель от прихода и подал постановление общего собрания о желании присоединиться к староцерковному течению, о признании владыки своим духовным руководителем и с просьбой дать им сейчас же какого-либо священника.
26 сентября 1929 года, под праздник Воздвижения Креста Господня, владыка был арестован, а вместе с ним арестовали еще четверых астраханских священнослужителей. Всем выдвинули обвинение в контрреволюционной агитации и создании контрреволюционной группы духовенства. Владыка Филипп в своем заявлении в вышестоящие органы власти писал: «4 месяца исполнилось уже как я лишен свободы, как тяжкий преступник лишен общения с внешним миром. Но не лишен еще пока возможности отстаивать правду и права человеческой личности. Я решаюсь обратиться… в полной уверенности, что правда и элементарные права человеческой личности будут восстановлены, каково бы ни было мое социальное положение… Астраханским ОГПУ мне предъявлено обвинение в ведении контрреволюционной агитации и устройстве контрреволюционной организации. По существу этого обвинения я считаю необходимым отметить следующее: нужно быть умственно ненормальным человеком, чтобы на 12-м году существования Советской власти вести антисоветскую агитацию и устраивать контрреволюционные организации. Если за время 12-летнего существования Советской власти я ни разу не был обвинен и осужден в каком-либо контрреволюционном деянии, — хотя и был два раза судим: один раз в связи с ликвидацией епархиального церковного совета, а другой раз в связи с изъятием церковных ценностей, — но оба раза был оправдан, как так могло статься, что на 12-м году я решил выступить с контрреволюционной деятельностью? Разве это не абсурд?
В отношении моих политических убеждений, моей настроенности, как духовенство астраханское, так и верующие массы прекрасно знали, что в отношении существующего государственного строя и советской власти я проявлял всегда самую строгую лояльность и христиански благожелательное настроение, к чему призывал и духовенство Астраханской епархии в своем пасхальном обращении к нему. Никто никогда не сможет меня уличить в каком-либо антисоветском деянии, и не посмеет мне сказать, что в отношении политических убеждений я являюсь врагом советской власти. А между тем я оказался главой контрреволюционной организации и душой антисоветской агитации. В чем же это выразилось? Каковы детали инкриминируемого мне преступлении?
В местной астраханской газете «Коммунист», в № 224 (3458) от 1 октября 1929 года, в особой заметке, посвященной мне и 4 астраханским священникам, приводится несколько выражений из моих, якобы, церковных проповедей. Выписываю их с буквальной точностью. Сделавши предварительное замечание, что в Астрахани де этот ловкий архиепископ окружил себя попами, вместе с которыми проповедовал необходимость свержения Советов и т. д., автор приводит и сами выдержки из моих, якобы, проповедей. «13-го, в том же апреле месяце, — говорит заметка, — Филипп проповедовал в Покровской церкви: «Настали тяжелые времена, советчики притесняют православную веру и это притеснение видно и в Астрахани, потому что антирелигиозники мобилизовали всех жуликов и не хотят допустить освящение куличей. Комсомольцы предполагают пустить отравляющие газы и забрать церкви под клубы». В этой проповеди Филипп призывал верующих «организоваться и выступить единым фронтом против антирелигиозников и их чад». В конце проповеди Филипп уже совершенно открыто призывал к восстанию против Советской власти: «Выступим единым фронтом для борьбы с сатаной и его детьми, которые ведут весь мир к низложению религии, благодаря Советской власти, которая заинтересована в разложении». Или, например, следующее выражение: «В июле, говорит автор заметки, когда международное положение СССР осложнилось в связи с событиями на КВЖД, во время проповеди в Покровской церкви Филипп говорил: «Православные! Для нас наступают хорошие времена, скоро мы расцветем, как в поле розы…» Конечно, нужно быть совершенно сумасшедшим, чтобы говорить сейчас с церковной кафедры подобные вещи. Эти и подобные им выражения, приписываемые мне, настолько нелепы и бессмысленны, настолько невежественно грубо сфальсифицированы, настолько не вяжутся ни с моим образованием и общим развитием, ни с моими убеждениями, ни с пройденною мною школой жизни, что приходится только поражаться смелости автора заметки, приписавшего мне то, что я никогда не говорил и не мог говорить.
Мои проповеди были всегда исключительно религиозно-нравственного содержания, и никогда не имели даже тени каких-либо намеков общественно-политического характера.
Еще более абсурдно и решительно ни на чем не обоснованно обвинили меня в устройстве контрреволюционной организации. Здесь считаю крайне необходимым ответить, что за последние годы в Астрахани православная староцерковная ориентация не имела никакой организации. Ей не было разрешено даже иметь на местах благочинных. Астраханский староцерковный архиепископ являлся исключительно религиозным, духовным руководителем своей паствы, но не администратором. За полтора года моего служения в Астрахани ни одного формально-административного решения по епархии мною сделано не было.
Не может быть поэтому никакой речи и о какой-то контрреволюционной организации. Мою квартиру посещало духовенство исключительно по религиозным делам; прием проходил по одиночке, так же и по два и по три лица, если они являлись по одному делу. Что же касается городского духовенства, то оно бывало у меня в тех редких случаях, когда нужно было меня пригласить для совершения богослужения.
Глубоко возмутительным, определенно клеветническим является после этого следующее заявление автора заметки в газете «Коммунист»: «И после своего приезда в Астрахань, — говорит газета, — Филипп начал сколачивать возле себя группу, что ему вскоре удалось. Регулярно, почти ежедневно у него на квартире происходили собрания, на которых намечался план контрреволюционной работы группы, главным образом темы проповедей, произносящихся в церкви, во время службы…» или: «Эта компания была глубоко убеждена в бессилии нашей власти и своей безнаказанности. Уезжавшему в село священнику Филипп говорил: «Действуйте на месте смелее, сплотите в церковном совете ядро торговцев и крепких мужиков (кулаков. — Ред.). Власть ничего сделать не может — она бессильна». Ведь все это решительно ни на чем не основанный вымысел, клевета.
Ужели потому только, что я являюсь служителем религиозного культа и как заключенный лишен возможности публичной самозащиты, обо мне можно печатать в газетах, что вздумается? Ужели поэтому только можно печатать нижеследующие строки, полные глупейшей лжи: «Дмитрий Стефановский, личный друг и «адъютант» Филиппа, сопровождавший его во всех разгульных и пьяных разъездах по инструктированию епархии, вместе с ним посещавший квартиры местных торговцев, где пропаганда против Советской власти совмещалась с дикими попойками».
В ответ на это бесстыдную ложь следует прежде всего сказать, что и самих-то «разъездов по инструктированию епархии» у меня не было. Не было их по той простой причине, что на таковые местной властью не давались разрешения.
Еще большее возмущение вызывают такие полные омерзительной лжи следующие строки: «Кое-что мы можем сказать и о аморальном облике этих героев контрреволюции. В начале января Филипп и Стефановский были на Трусове на квартире у одного торговца, где пропили сто пять рублей церковных денег и напились «до положения риз». По дороге в город Филипп, совершенно пьяный, орал: «Коммунисты — большевики в начале революции кричали водки, вина не будет, а теперь что… но это ничего, пусть — время придет, и мы счеты сведем. Это время скоро придет, и мы покажем, кто ученей и честнее…» Или еще в таком же роде пера: «Ездивший на ревизию и отдых в Харабалинский район Филипп, останавливавшийся на квартирах исключительно у кулаков и торговцев, вел там разгульный образ жизни в обществе монашек…»
Удивляюсь, как автор для полноты картины и остроты впечатления не написал, что я кого-либо ограбил или убил.
И этот сплошной вымысел, этот поистине «скверный анекдот» печатается в официальном органе местной власти под громким заголовком «ГПУ раскрыло контрреволюционную организацию в Астрахани». Ведь всякий мало-мальски знающий меня здесь человек, прочитавший эту заметку, будет только глубоко возмущен ее лживостью, ее клеветническим характером.
Каковы бы не были мои убеждения, мое социальное положение, но я прежде всего человек, личность, имеющий свое человеческое достоинство и свои общечеловеческие права. Во имя этих прав человека я прошу расследования этого публичного поругания, издевательства над человеческой личностью».
Но несмотря на заявления владыки Филиппа и явную надуманность возводимых против него обвинений, Особое совещание при Коллегии ОГПУ 3 января 1930 года приговорило его и четырех арестованных вместе с ним священнослужителей к высылке в Севкрай, сроком на три года.
На 1 марта 1930 года был назначен день, когда архиепископа Филиппа под конвоем отправляли из Астрахани к месту ссылки. Многие верующие астраханцы пришли проводить своего владыку: у вокзала огромный пустырь за железнодорожными путями был заполнен людской толпой.
Местом высылки для архиепископа Филиппа была назначена деревня Чукчино Усть-Цыльмского района Коми области, откуда архиепископ Филипп окормлял астраханскую паству письмами и посланиями: «Тысяча верст разделяют нас, а как будто вы здесь всегда подле меня, и, думается, пройдут еще годы, еще больше расстояния может отделять нас, а мы, благодатию Божией хранимы, будем друг для друга тем же, что и сейчас, ибо породнило нас и соединило навеки то, что вечно и непреходяще: Христова вечная любовь! Христова вечная жизнь! И если будем всегда близки к Богу, к Его Божественной сладчайшей жизни, то будем и всегда близки друг к другу. Только бы Его — нашего сокровища многоценного, нашей жизни, нашего упования не потерять, только бы от Него, нашего света и радости не отпасть! Это, и только это, непрестанно тревожит меня, об этом, об этом непрестанно всегда болит душа моя, огнем ревности горит сердце мое».
«Дорогие чада мои! С вами духом каждый час, каждый день за вас страдает душа моя и сердце мое, Вашей скорбью болит душа моя… Духом не падайте и не унывайте! Сладчайший наш Спаситель с вами, с вами и я, грешный ваш отец, ваш пастырь, вас горячо любящий, за вас, за Христово благовестие страдающий… Слава Богу за все!»
Здесь, в ссылке, в деревне Чукчино владыка составил для своих чад руководство в духовной жизни: «Путь и истина, и жизнь», которое тотчас же было переслано в Астрахань.
Весной 1931 года против владыки Филиппа было заведено новое уголовное дело, и 6 октября 1931 года он был приговорен к новой высылке, сроком на пять лет. Отправили владыку еще дальше, в Сибирь, в Омский край.
До 1933 года владыка Филипп еще именовался архиепископом Астраханским, но 30 июля 1933 года последовал указ Св. Синода об увольнении его на покой. 23 февраля 1937 года, по окончании срока ссылки владыки, последовало его назначение на Омскую кафедру.
Но в августе 1937 года новый арест, заключение и ссылка. Только в 1940 году, за полгода до начала войны, владыке разрешено было приехать в город Борисоглебск Московской области, где жили его сестры. Здесь он некоторое время работал в качестве лесного сторожа.
В ноябре 1943 года Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) издал указ о назначении владыки Филиппа на Иркутскую кафедру. В это время из Астрахани в Москву прибыла делегация от верующих астраханцев, желавших возвращения владыки Филиппа на Астраханскую кафедру. В Москве их ожидало разочарование: митрополит Сергий в приватной беседе сообщил, что владыка решением Св. Синода уже назначен в Иркутск, но от себя добавил, чтобы астраханцы молились. Астраханцам удалось найти владыку в одной из московских гостиниц — он уже готовился к отъезду в свою новую епархию, как вдруг пришло известие о назначении владыки на Астраханскую кафедру.
Архиепископ Филипп прибыл в Астрахань 25 декабря (по новому стилю) 1943 года в день памяти святителя Спиридона Тримифундского. «К его приезду, как могли, сделали ремонт сторожки, в которой предстояло жить владыке. Казначей Манефа Ефимовна Андронова испекла пирог с капустой и картофелем, сварили постный суп с грибами, и откуда все взялось неизвестно, тогда и хлеб считался роскошью. Машин тогда не было, поэтому наняли пролетку и поехали встречать долгожданного владыку. Но получилось так, что они разминулись, и архиепископ Филипп, не увидев встречающих, сам пошел по знакомым улицам города к Покровскому собору, благо никаких вещей у него не было. Войдя в церковную ограду, он подошел к келье и постучал. Дверь отворил отец Артемий, который был у него келейником еще до ссылки и который сразу его не узнал. «Это я — владыка Филипп», — видя растерянность своего келейника, сказал ему архиерей. Отец Артемий совсем растерялся: «Какой ты владыка? Владыку поехали встречать». Лишь после нежных слов владыки: «Артемий, ты меня не узнаешь?!» — келейник со слезами повалился ему в ноги».
По прибытии началась неутомимая, кипучая деятельность архиепископа Филиппа по церковному устроению вверенной ему епархии. Но проблемы возникали на каждом шагу. Впереди праздник Рождества Христова, а архиерейского облачения в соборе нет. Тогда прихожане стали приносить облачение, которое после ареста было спрятано. Так как часть одежды долгое время пробыла в земле, то оно попортилось. В кратчайшие сроки старинное, шитое серебром, облачение стараниями ризничих собора монахини Ольги и Александры было восстановлено.
К приезду архиепископа церковная жизнь в епархии находилась в упадке, богослужения проводились только в Покровском соборе. Но для нужд православных одной на всю епархию церкви было, конечно, мало. Поэтому одной из первостепенных задач для владыки Филиппа стало добиться у властей разрешения на открытие отобранных у церкви, но еще не до конца разрушенных храмов. Его трудами верующим возвратили: церковь во имя святителя Иоанна Златоуста, Спасо-Преображенский храм в поселке Трусово, храм во имя святых апостолов Петра и Павла в поселке Свободном. Маленькая церковь-часовня на старом кладбище в честь Иоанна Предтечи, в которую с трудом удалось внести гроб с усопшим для отпевания, по благословению владыки была значительно расширена, хотя власти всячески противились этому.
Благодаря стараниям владыки было открыто немало сельских приходов в епархии. Если ко дню его возвращения на Астраханскую кафедру не было ни одного действующего сельского храма, то за время его правления епархией с 1943 по 1952 год были открыты церкви и молитвенные дома в селах: Черный Яр, Никольское, Капустин Яр, Соленое Займище, Кочковатка, Пироговка, Разино, Ильинка, Владимировка (г. Ахтубинск), Бертюль (Красные Баррикады) и в городе Степном (сейчас Элиста в Калмыкии). Открыт был молитвенный дом в селе Сероглазка, хотя здесь находился в хорошем состоянии Петропавловский деревянный храм, но местные органы власти, несмотря на настойчивые просьбы сельчан, этот храм так и не передали. Открыт был приход и в селе Ушаковка, но тут же этот приход был закрыт.
Большинство из открытых сельских храмов представляло из себя малочисленные периферийные приходы, удаленные от крупных сел и районных центров, где представители власти не давали разрешение на открытие православных приходов. Ярким примером является Казанский приход села Ильинка Володарского района. Село Ильинка было небольшим, к тому же не имеющим нормальных путей сообщения с другими близлежащими крупными селами. Жители районного поселка Володарского, не получив разрешения на открытие у себя молитвенного дома, просили также о переносе к ним в поселок деревянного храма из села Ильинка, но также получили отказ. Не разрешено было открытие приходов в городе Енотаевске, а также в селах: Оля, Нижний Баскунчак, Ново-Николаевке, Каспийске, Вышке, Замьянах, Каменном Яру, Ватажном, Троицком (Калмыкия). В селах Яндыки, Лимане и Промысловке жители просили разрешения на открытие молитвенного дома на три их села, но также получили отказ.
Рядом с Астраханью лежал в руинах Сталинград. Архиепископ Филипп был назначен временно управляющим Сталинградской кафедрой. В 1949 году к Астраханской и Сталинградской была присоединена еще и Саратовская епархия. Архиепископ Филипп стал именоваться Астраханским и Саратовским. Окормление приходов в трех епархиях поглощало почти всю энергию владыки, но он находил в себе силы и на управление Саратовской духовной семинарией. Духовное образование в то время только возрождалось и поэтому в этом деле требовались особое умение и мудрость. Можно сказать, что все доброе и ценное, созданное в семинарии, принадлежало владыке Филиппу.
Все видели владыку за составлением рисунков иконостасов, в поисках живописцев, за опробованием красок на строительных подмостках под самыми куполами, среди мастеров, на колокольнях, на свечном заводе, среди каменщиков, маляров, столяров. Одним он давал советы, других инструктировал.
Одним из величественных памятников, которым и прославился владыка Филипп, являются церковные колокола. Едва появилось в свет постановление правительства о возобновлении церковного звона (в 1945 году), как владыка принялся за восстановление этого дела. 16 лет прошло с тех пор, как были сняты церковные колокола, надо было отливать новые. Но меди не было. Владыка с амвона обратился к верующим пожертвовать ненужные в хозяйстве медные предметы. Через какую-нибудь неделю церковные ограды Покровского собора и Иоанно-Златоустинской церкви наполнились медными самоварами, тазами, кастрюлями, блюдами: люди несли все, что можно было употребить на сооружение колоколов. На морском заводе (тогда имени Сталина) по заказу владыки были отлиты колокола.
Наступил канун Вербного воскресения 1946 года. В четыре часа дня, огромная масса народа заполнила площадь у Покровского собора. Поднимают большой колокол. Люди в восторге крестятся, многие плачут, а владыка с колокольни посылает им благословение и улыбается счастливой улыбкой. Колокол же звонит и звонит не переставая. Общая радость и ликование.
«Бесконечно дорогая моя паства!» — так постоянно называл молящихся владыка.
Святейший Патриарх Алексий очень высоко ценил труды и усердие Астраханского архиерея по окормлению вверенной ему епархии. В 1945 году он награждает владыку бриллиантовым крестом для ношения на клобуке. Признавая архиепископа Филиппа одним из значительнейших иерархов Русской Православной Церкви, Святейший Патриарх Алексий в 1947 году издает указ о переводе владыки на Одесскую кафедру с последующим возведением в сан митрополита.
Владыка Филипп после получения от Патриарха известия о переводе на Одесскую кафедру посылает телеграмму в Астрахань: «Известие о моем перемещении в Одессу глубокой скорбью наполнило сердце мое. Если бы не страх оказаться ослушником Церкви, нарушителем воли Божией, молил бы Святейшего Патриарха не разлучать с любимой паствой. Да творит Господь Свою святую волю! Привет и благословение бесконечно дорогой навеки незабвенной пастве моей, постараюсь в субботу прибыть. Архиепископ Филипп».
Сразу же после известия о переводе владыки взволновалась вся астраханская паства, в Москву полетели телеграммы, отправилась делегация с просьбой оставить владыку в Астрахани. Издается новый указ Святейшего с назначением архиепископа Филиппа на прежнюю Астраханскую кафедру.
Святейший, желая общения лицом к лицу с астраханской паствой, принял приглашение владыки и посетил Астраханскую епархию в 1949 году. Пребывание Патриарха Алексия I на астраханской земле очень хорошо освещено в «Журнале Московской Патриархии». Вот фрагмент из этого очерка: «Архиепископ Филипп обратился к Святейшему Патриарху с приветственным словом, в котором выразил ему беззаветную любовь и глубочайшую признательность астраханской паствы за посещение. Затем Его Святейшеству был поднесен образ святителя Иосифа, убиенного митрополита Астраханского. По выходе из алтаря Святейший Патриарх преподал всем благословение. В это время архиерейский хор исполнил церковное песнопение древних распевов. Прекрасное пение хора вызвало одобрение Святейшего Патриарха, выразившего желание распространить эти напевы по всем храмам нашей Церкви.
Затем Его Святейшество проследовал со своими спутниками в покои архиепископа, и после скромной трапезы посетил церковь святого Иоанна Златоуста, кладбищенскую, осматривал город и единственную по красоте на всей реке Волге семнадцатую пристань.
В 10 часов по местному времени Святейший Патриарх, отблагодарив Преосвященного Филиппа за радушный прием, простился с ним и отбыл из Астрахани.
Через два дня по отбытии Святейшего Патриарха из Астрахани на имя архиепископа Филиппа была получена из Сталинграда от Его Святейшества следующая телеграмма: «С любовью вспоминаем часы, проведенные в благословенной Астрахани. Приносим сердечную благодарность за любовь, гостеприимство. Боголюбивой пастве Астраханской Божие благословение призываю. Патриарх Алексий».
При входе в Покровский кафедральный собор города Астрахани помещена мемориальная доска из белого мрамора с высеченной на ней надписью о посещении Святейшим Патриархом 24 июня 1949 года сего святого храма.
Постоянные переезды из одной епархии в другую, переживание и скорби — все это, конечно, сказалось на состоянии здоровья владыки. В результате кровоизлияния в мозг, произошедшего в дни пребывания владыки Филиппа в Москве, 12 декабря 1952 года архиепископ Филипп скончался. Гроб с телом был перевезен в Астрахань. Отслужили все заупокойные литургии, астраханцы прощались с любимым архипастырем епархии. Место упокоения архиепископа Филиппа стало местом паломничества для верующих астраханцев. У левого придела Покровского собора захоронен владыка Филипп.